Действительно ли прием мигрантов — благо?
Atlantico: Папа Римский Франциск и патриарх Константинопольский Варфоломей отправляются на греческий остров Лесбос, чтобы выразить солидарность находящимся там мигрантам. С самого начала нынешней беспрецедентной волны миграции папа неоднократно выступал за прием беженцев и жестко высказывался в отношении создающих для них ограничения европейских стран. Патриарх, в свою очередь, потребовал в недавнем интервью распахнуть перед ними двери, не делая различий между беженцами и экономическими мигрантами.
Каким должен быть подход к урегулированию миграционного кризиса, по мнению папы Франциска и патриарха Варфоломея?
Как, по-вашему, он мог бы отразиться на Европе и на всей ситуации?
Бертран Вержели: Папа Франциск требует, чтобы Европа открыла границы для мигрантов. Как мне кажется, это ставит сразу три вопроса. Во-первых, действительно ли все направляющиеся сейчас в Европу люди — это мигранты, то есть те, кто намереваются провести там некоторое время, а затем вернуться домой, как перелетные птицы? Во-вторых, давайте представим, что принимаем, допустим, 3 миллиона человек. Если завтра такое явление продолжится, Европе нужно будет принять 10, 20, 30, 50 миллионов мигрантов со всего Ближнего Востока и из Африки? В-третьих, готов ли сам папа открыть мигрантам Ватикан и все церкви? Приглашать мигрантов — это прекрасно. Но разве это настоящее приглашение, если их будут принимать другие, а не ты сам?
Давайте дальше. Представим, что Европа открывает границы для мигрантов. Но кто будет платить? И какими деньгами? Возможно ли это, если сейчас во Франции насчитывается 5,5 миллионов безработных? А тысячи бездомных, которые вообще ничего не получают, так и останутся ни с чем, тогда как мы будем предоставлять помощь новоприбывшим? Кроме того, если завтра эти люди решат следовать исключительно исламским законам и своим обычаям, которые, например, допускают обрезание девочек, как тогда сохранить национальное единство? На какие основы будет опираться совместная жизнь народов, если некоторые считают для себя главным светское общество, а другие категорически его не приемлют? Подумал ли папа в порыве милосердия и вселенской любви о возможных последствиях столь щедрого приглашения? Он критикует Европу, но почему от него не слышно ни слова о контрабандистах, которые, бывает, даже топят суда с мигрантами, получив от них тысячи евро за проезд? Папа проявляет небывалую щедрость. Но является ли она частью продуманной политики или же просто пиара? То же самое касается и патриарха Варфоломея: у него есть какая-то политика или же все опять — ловкий пиар?
— Складывается впечатление, что общества и правительства Европы (в первую очередь Западной) очутились в тисках между нравственным императивом гуманитарной помощи, милосердного приема оказавшихся на греческом побережье несчастных, и реалиями гигантского миграционного потока с тяжелейшими последствиями.
Как решить эту дилемму? Милосердие и сострадание, о которых говорит папа, а также вытекающий из прав человека долг гуманитарной помощи обязывают нас принять мигрантов?
— Европа оказалась в тисках? Не сказал бы. Да, нужно проявить сострадание. Но разве кто-то воспринимает это всерьез? Верят ли в него те, кто о нем говорят? Может, они просто делают вид? Ни для кого не секрет, что Европа не в состоянии принять обездоленных со всего мира. Поэтому говорить о необходимости принять мигрантов очень легко. Раз вам прекрасно известно, что этого не произойдет, можно не волноваться, говорить об этом с чистой совестью. Стратегия постоянного требования невозможного позволит принять несколько десятков тысяч мигрантов. Так можно будет спасти лицо. А это не так уж мало в нашем пронизанном СМИ мире, где жалость имеет твердую цену.
— Папа также высказал свою точку зрения по миграционным вопросам, отметив несколько месяцев назад, что «тот, кто стремится возводить стены, а не мосты, не христианин». Это было отсылкой к проекту Дональда Трампа по строительству стены между США и Мексикой для противодействия миграции. Кроме того, он отдал должное нациям и лидерам, которые «распахивают двери и сердца».
Не создает ли это путаницу между нравственным долгом человека (наводить мосты с другими людьми, «распахивать сердце») и нравственными обязательствами государств и их руководства в плане обеспечения благосостояния их народов?
— Папе как «суверенному понтифику» прекрасно известно, что прежде всего мост нужно наводить между небом и землей, Богом и человеком. В этой связи он должен понимать, что одних лишь мостов между людьми недостаточно. Если между Богом и человеком нет моста, мосты между людьми не имеют смысла. Так почему же он не говорит ни слова об этих духовных мостах? Пролом в стене — это не мост. Это гуманитарная, экономическая и социальная катастрофа. Достаточно взглянуть на то, что творится в наших пригородах. Власти годами допускали проникновение нелегалов на нашу территорию. В результате в перенаселенных пригородах одна группа людей идет против другой на фоне полнейшего социального и гуманитарного упадка. Брешь в стене — не открытость, а открытость — не брешь. Здесь нельзя ничего пускать на самотек.
— Папа Франциск зачастую приводит в пример историю собственной жизни сына итальянских иммигрантов в Аргентине как аргумент в пользу своей позиции по мигрантам. Но разве можно сравнивать миграцию в Аргентину с тем, что сейчас происходит в Европе? Быть может, первый неевропейский папа просто не понимает некоторые глубинные особенности Европы и ее нынешнего положения?
— Итальянцы поехали в Аргентину не миллионами. Кроме того, у них была с аргентинцами общая христианская вера. В Европе проблема стоит иначе. Туда направляются миллионы мигрантов, и там происходит настоящее столкновение цивилизаций в связи с существованием исламистских группировок, которые стремятся уничтожить Запад. Конфликта между мигрантами и европейцами можно избежать. Мигрантам нужно лишь принять Европу. Им нужно всего лишь принять нас. Мы же сейчас слышим лишь требования принять их, но не требования к ним принять нас. А это оказывает плохую услугу как европейцам, так и самим мигрантам.